Интервью с Владимиром Беляевым

В период написания и подготовки репертуара для гуслей звончатых и камерного оркестра, в редакции журнала «Гусли» состоялась беседа с Заслуженным деятелем искусств России, профессором РАМ им. Гнесиных, Лауреатом премии Д.Д.Шостаковича, композитором Владимиром Владимировичем Беляевым.

Владимир Владимирович, в вашем творчестве за последние десятилетия было много значимых событий. Одно из них — исполнение вашего произведения на Красной площади в концерте посвященном 60-ти летию Парада Победы. Это знаковое событие не только для Вас, но и для культуры России в целом. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
Да, действительно событий было много и концерт на Красной площади в честь 60-летия Парада Победы (симфоническая композиция «Живая музыка Победы») стал для меня одним из самых запоминающихся. Утром 24 июня 2005 года состоялся Парад Победы, а вечером этого же дня концерт, в котором приняли участие: Государственный симфонический оркестр «Новая Россия» под управлением Юрия Башмета, сводный хор Москвы, солисты — Маргарита Маруна, Игорь Бутман, Фридрих Липс, Иосиф Кобзон, Денис Мацуев и сам Юрий Башмет.
Я с трепетом отношусь к песням, написанным в годы Великой Отечественной войны, считаю их самым ярким из того, что было создано в 20 веке.

Судя по тому, насколько горячо Вас затрагивает тематика песен военных времен, это нашло отражение в выборе жанра Вашего произведения?
У меня появилась идея — сделать симфонические композиции на материале песен Великой Отечественной войны для известных исполнителей и солистов. К сожалению, настоящая пропаганда этого наследия сегодня, практически, отсутствует, поэтому этот великий пласт может оказаться вне интересов будущих поколений, и мне хотелось свое отношение к этим песням передать современной аудитории, вдохнув в старые мелодии новую энергетику.

Этот концерт имел большой успех, присутствовало несколько тысяч зрителей, он транслировался на всю страну несколько раз. Вы не могли бы рассказать свои впечатления о нем?
Эмоции, которые переживает слушатель, когда великий певец современности Иосиф Кобзон поднимает десятки тысяч слушателей на Красной площади, настолько сильны, что трудно сдержать слезы. Это одно из самых значимых событий моей творческой жизни, ведь не каждому посчастливится писать для Красной площади и выступать на Красной площади.

Владимир Владимирович, сейчас вы обратили своё внимание на инструмент, который традиционно олицетворяет древнерусскую инструментальную музыкальную культуру – гусли. Создание современного репертуара профессиональным композитором для гуслей, позволяет надеяться на новую жизнь этого инструмента в XXI веке. Можете прокомментировать, что побудило Вас писать для этого инструмента?
Звончатые гусли — это один из самых древних национальных инструментов, с ним связано исполнение духовных стихов, былин, баллад, и сохранение этих исторических традиций, на мой взгляд, задача актуальная и очень важная для отечественной культуры.

Какое место звончатые гусли сейчас занимают в культурном пространстве России?
Из истории музыки мы знаем, что каждый музыкальный инструмент, прежде чем обрести свое место на концертной эстраде и интерес у слушательской аудитории, проходил апробацию, получал «дорожную карту» от композиторов. Для кларнета стал писать Моцарт, для сольного альта Берлиоз, Чайковский, услышав во Франции звучание челесты, написал «Танец феи Драже» и этот инструмент утвердился на русской эстраде.
Это объективный процесс, и звончатые гусли должны обязательно пройти через творческие лаборатории современных ведущих композиторов. Уже создан ряд инструментальных концертов для гуслей. К примеру, симфония Меремкулова для солирующих гуслей звончатых и виолончели.

Значит речь идет о создании классики жанра?
Да, образно говоря, о поиске своеобразной «визитной карточке» гуслей. У большинства музыкальных инструментов такие «визитки» существуют, например у гитаристов это средняя часть концерта «Аранхуэс» Х.Родриго, у баянистов — музыка А.Пьяццолы, у пианистов — места не хватит перечислять… И для гуслей должны быть написаны произведения, по которым будут узнавать инструмент.

Наверное, такие сочинения должны пользоваться особой популярностью у слушательской аудитории?
В различные эпохи и периоды развития музыки какие-то произведения имели невероятную популярность, но в конечном итоге они были сметены временем. Например сыновья Баха пользовались колоссальной популярностью во Франции, в Англии и со снисходительностью смотрели на своего странного отца, который писал никому не понятные полифонические экзерцисы. Время прошло, и мы знаем сыновей Баха, только потому что они сыновья Баха. Черни, допустим, играет каждый пианист, когда учится играть на рояле, но с большой эстрады его музыка не звучит, а исполняется музыка его ученика Бетховена.
В этом ракурсе можно сказать, что всегда идет накопление «чернозема» — музыки, которая по объективным причинам не претендует на первые роли. Она создает почву, на которой потом будет взращена музыкальная классика. Всегда бывает период и, как мне кажется, он идет сейчас у гуслей, когда различные авторы копят «чернозем» — открывают фактурные возможности инструмента, новые исполнительские и колористические приемы, жанры, возможные для данного инструмента, выясняя на что способен инструмент.

Уже сейчас в репертуаре многих гусляров есть обработки, вызывающие бурный восторг публики, поддерживающей исполнение своими аплодисментами. Не это ли признак «классики жанра»?
Это очень интересная тема. «Дом-2» вызывает столь же неподдельный интерес у части зрительской аудитории, или блатной фольклор в приглаженном виде. Еще есть расхожие псевдонародные песни, возникшие в пьяно-фабричной среде (типа «Выйду на улицу, гляну на село…»), которые гарантируют восторг и шумный успех у публики (и сколько певцов получили свои высокие звания, исполняя эти песни!!!). Но настоящие артисты никогда не опускаются до исполнения этого пласта фольклора. Ф.И.Шаляпин, конечно, был знаком с этими песнями, но трудно представить, чтобы он исполнил «Выйду на улицу» или «Мурку».
На эту же тему был интересный исторический диалог. В 30-е годы 19 века грамотные россияне зачитывалась похождениями авантюриста Выжигина из приключенческого романа Фаддея Булгарина, а сочинения А.С.Пушкина тогда считали «не модными», устаревшими. И Фаддей то-ли в шутку, то ли всерьез сказал Пушкину: «Пиши как я, и ты будешь популярным», на что в своем дневнике Александр Сергеевич записал: «следовать невзыскательным вкусам публики дело низменное». Я думаю, Пушкин дал исчерпывающий ответ и Дому-2, и современным любовным романам и детективам, и многочисленной музыкальной продукции, вызывающей одобрительные аплодисменты во время исполнения.

А как же нужно писать для гуслей?
Прежде всего, очень профессионально. Музыка не терпит дилентантизма. Можно быть талантливым человеком, но из-за отсутствия образования, вкуса, элементарной композиторской техники — так и не выразить себя. Сейчас время экспериментов. Для звончатых гуслей можно писать и в серийной манере, и с использованием алеаторики или стилизации, а практика покажет, что истинно, что приживется.

Есть ли уже очевидные находки и достижения значимые для развития гусельного репертуара?
Я думаю, что они есть. Тут процесс, сходный с процессом развития народного оркестра. В народном оркестре уже созданы произведения, которые по значимости и качеству впечатления на слушателей ни в чем не уступают симфоническим. Но их в упор не хотят замечать, потому что есть инерция к определенным жанрам, пренебрежительное отношение к народному оркестру.
Помню, еще в советские времена по заказу радио России я написал кантату «Воронежские песни» для двух коллективов — оркестра народных инструментов под управлением Николая Некрасова и хора Гостелерадио под управлением Николая Кутузова. Я подошел к Свиридову с просьбой, чтобы он прослушал эту музыку и сказал несколько слов. Он категорически отказался: «Ну там же эти гармошки — немецкий инструмент. Никакого отношения к России они не имеют.» Даже не захотел слушать. Это отношение к народному оркестру одного из величайших авторов XX века. Правда, как мне потом говорили, Свиридова сумели переубедить на примере других его сочинений, которые игрались народным оркестром. Он потом немного изменил свое отношение, но так ничего и не написал.

Почему это происходит?
Я повторю, что выявление художественных возможностей инструментального состава, как и инструмента — это исторический процесс. Иногда более длительный, иногда — менее. Важно, чтобы возможностям инструмента не предлагали не свойственной для него роли. Поясню эту мысль на примере оркестра русских народных инструментов. Часто возникает вопрос: «Надо ли писать симфонию для этого состава?» Объективные возможности народного оркестра совершенно не те, что у симфонического. Симфонический оркестр может десять минут наращивать свои мускульные усилия от трех пианиссимо до пяти форте. Вспомним в седьмой симфонии Шостаковича эпизод нашествия. В народном оркестре это не возможно себе представить, потому что там таких ресурсов в десятки раз меньше. Народный оркестр максимум две минуты может наращивать крещендо, а дальше идет треск. При этой ситуации о крупных формах говорить проблематично, потому что нет объективных возможностей для развития. Но сегодня композиторами уже найдены жанры и музыкально-образные сферы в которые этот состав звучит убедительно и по настоящему ценно. Есть замечательные произведения.

Есть ли у Вас особый подход к гуслям?
Во-первых, я решил «изъять» гусли из их традиционного оркестра народных инструментов и ввести их как новую краску в струнно-смычковый оркестр. Задумка получилась.
Во-вторых, поставить гусли в самые разнообразные стилистические условия: так уже написана «Рождественская сюита», представляющая свободные авторские обработки известных рождественских мелодий.

Причем это сложно назвать обработками?
Да, это чисто авторская музыка «по поводу» тех или иных интонационно-смысловых символов. Подход тот же, что и в «Венгерских танцах» Брамса или «Славянских танцах» Дворжака.
В «Паване» возникает сфера испанской гитарной музыки, в дуэте с виолончелью «Прощальная встреча» — слышатся интонации бытового лирического романса, а в музыкальной сказке «Золушка» дети-исполнители, равно как и слушатели, могут познакомиться со многими танцевальными жанрами прошлого, а заодно с основными приемами игры на гуслях. Сейчас заканчиваю работу над «Закарпатским концертом» для гуслей и гобоя, где гусли погружаются в колоритную интонационную сферу гуцульского народного музицирования.
И получается обширный охват самых различных стилей и направлений.

Чем еще интересны гусли для современного композитора?
Как известно, исторические процессы абсолютно по всем направлениям развиваются по спирали и современные композиторские технологии позволяют провести прямые параллели к истокам музицирования голосом или на древнейших инструментах. Причем только сейчас мы приходим к осознанию величия, сложности и красоты музыки из тех давних времен.
Представьте себе современный хор, в котором каждый хорист совершенно свободно импровизирует в партитуре на 20-24 голоса! Сейчас такого профессионального коллектива не существует, но в тоже время в фольклорной традиции народов Африки он есть — это хор народа пигмеев. Это одно из самых уникальных и великих звучаний, которое я слышал в своей жизни! Из поколения в поколение передавалась традиция этого уникального хорового пения с изумительным ладовым многоголосием, напоминающим пение птиц. Очень жаль, если оно исчезнет — дадут им телевизоры и мобильные телефоны и разучатся пигмеи петь, а их великое хороое искусство будет утрачено…
В древнейшем ансамбле гуслей (а таковые можно видеть в изображениях на старинных иконах, в рисунках древних культур восточных стран) существовало сходное музицирование ладовой многоголосной импровизации, практически не встречающейся в настоящее время.
Такое музицирование я услышал у ансамбля «Купина». Мне очень понравился ладовый импровизационный принцип звучания группы гуслей. Этот принцип естественен для русской народной музыки, поскольку она вся импровизационна. Если в каком то одном ладу играют несколько инструментов, то создается звучащая Сфера — симпатичная, хорошо звучащая и приемлемая для нашего времени. В этом многоголосии каждый инструмент ведет свою мелодическую линию со своим художественным образом и со своей интонационной выразительностью.
Вот эта культура интонационного многоголосия в ансамбле звончатых гуслей привлекла мое внимание и показала, что у этого инструмента, существующего со времен праотцов, есть огромные возможности нового развития именно в наше время. Это некий код, который через звуки этого инструмента идет от поколения к поколению, и в наш цифровой век мы, наконец то, сможем его понять и расшифровать в нем ту информацию, которая изменит человека к лучшему, приведет его к более высокой ступени нравственно-духовного существования. К добру и любви.

А может быть однажды мы услышим гусли и на Красной Площади в Москве?
Не исключено. Будем все вместе к этому стремиться.

Журнал «Гусли», 2011, №1, с.14